|
| жанр |
Авангард |
 |
| страна |
Франция |
|
| год выпуска |
1924
|
|
| режиссер |
Фернан Леже /Fernand Leger/
Дадли Мерфи /Dudley Murphy/
|
|
| актеры |
Дадли Мерфи /Dudley Murphy/
Фернан Леже /Fernand Leger/
Кэтерин Мерфи /Katherine Murphy/
|
|
| видео |
|
|
| звук |
Русский
|
|
| длительность |
16 мин
|
|
| рейтинг |
0.00
|
|
|
|
В киноведении принято рассматривать эту ленту как пример "смешанной абстракции" (в противовес "абстракции чистой", образцом которой называют "Ритмы 21" Ганса Рихтера, где оживленные анимацией предстают простые геометрические фигуры). В "Механическом балете" Леже рассматривает обычные предметы лишь с точки зрения их визуальной и эстетической формы. В полном соответствии со своим названием фильм представляет собой танец предметов и зубчатых колес. Организующим началом здесь служат ритм и монтаж по формальному сходству. Начавшийся оживленной с помощью мультипликации карикатуры Леже на Чарли Чаплина, "Механический балет" переносит на экран сознательно упрощенное видение вещей, характерное для живописи художника.
"Ошибкой в живописи является сюжет. Ошибка кино — сценарий. Освобожденное от этого груза, кино может стать гигантским микроскопом вещей, никогда не виданных, никогда не ощущаемых", — писал Леже. Осознанно или нет, Л. формулирует эффект Кулешова: снятые разрозненно предметы, люди или географические объекты, монтажно соединенные, образуют новую реальность. И не только формулирует, но и применяет его на практике. Этот фильм, строго говоря, не слишком соответствует течению сюрреализма, и если при его просмотре возникает "сюрреалистический эффект", то, скорее всего, не в результате замысла, а помимо его. Все эти каждодневные обыденные вещи, ярмарочные стрелковые тиры, манекены, рыночные товары, колесо лотереи и стеклянные сосуды, человеческие фигуры и даже газетные заголовки, возникая в экстремальных крупных планах или непривычной подсветке, утрачивают бытовое значение и превращаются в абстракции. Эпизод с женщиной, поднимающейся по лестнице с мешком на плече, от многократного повторения утрачивает и без того невнятный смысл, становясь моделью некого perpetum mobile.
|
